Телесность: феномен, отчуждение, осознание.

ПОКАЖИ МНЕ СИСЬКИ, СИСЬКИ БЕЗ СОСКОВ.

«Прими себя!», «Полюби свое тело!», «Мы живем в эпоху толерантности и свободы!» Только никому не показывай, никогда, и лучше надень водолазный костюм; если сфотографировано, то лучше спрячь на флешку, нельзя такое выставлять; красиво, конечно, искусство-хуюство, но это же голое тело — равно почти порнуха, нельзя так, мы на такое смотреть не хотим и другим не дадим.

Меня последнее время откровенно выворачивает от таких двойных стандартов действительности. Со всех сторон лезут жопы и сиськи, куча работ современных «художников» ничем не отличается от анатомического атласа в разделе гениталий или камасутры, но ничего — это норма, этожеискусство, хотя на скульпторов не распространяется, сиськи в объёме и пространстве — как можно. Никак не забуду историю о скульпторе, забаненного за обнажённую скульптуру (а в правилах написано — можно). О фотографах все забыли. Дискриминация, сущая дискриминация…

Несмотря на то, что всё стремится к естественности и натуральности, вседозволенности, вседоступности, тело становится табуированным. Обнажённое тело как будто выдают по карточкам, принуждают к полумерам: покажи свои натуральные складочки, но только не соски и не подмышку, а то очень похоже на лобок (одну мою картинку так забанили, а там подмышка), и не лобок — лобок это так неприлично, даже если там таёжный треугольник. Эффект «Происхождения мира» Курбе — прошло больше 120 лет, но ничего не изменилось. И я не о том, чтобы выставлять самые причинные места на обозрение.

Самое интересное вот в чём — у инстаграма и фейсбука есть некий алгоритм, определяющие степень порнографичности и сосочности фотографии в спорных ситуациях, выдаёт рейтинг степени нарушения, а дальше этим занимаются сотни модераторов из стран третьего мира; за минимальную оплату они отсматривают тонны фотографий в сети, ставят оценку контенту на своё усмотрение, решают банить — не банить.

То есть — продвижение в инстаграм и фейсбук творцов, ориентированных на обнажённую натуру, напрямую зависит от мнения человека из Марокко, Филиппин… который за день осматривает столько всякого отвратного контента, что уже не до разбирательств: подмышка там или вагина, а, может, ему просто фотка не понравилась.

Если почитать правила инсты, то одно из них гласит: Нельзя публиковать фото, содержащие насилие, полное или частичное обнажение, а также противозаконные, агрессивные, порнографические материалы. (Насилие, обнажение, порно — всё в один ряд). Частичное — до какой степени? До полоски стрингов? До стикеров на груди? Можно оголить грудь с какой угодно стороны, но камнем преткновения останется кружочек другого цвета. И кстати, инстаграмом нельзя пользоваться детям до 13 лет, нынешних детей в 13 сосками напугать… хаха.

Осенью 2020 инста пошла дальше — из-за проблем с алгоритмом, трудностями распознавания гендерной принадлежности сосков, а также с увеличением количества полов, было решено запретить все соски — вообще (вот оно равноправие). Не сделать аккаунты с пометкой «искусство 18+», которые не будут всплывать у несовершеннолетних в ленте (возраст-то там отслеживают), выдать аккаунтам фотографов и художников специальный статус — нет, запретить, всё и сразу. Тик-ток переплюнул всех — удалил видео-бекстейдж, где кроме ног и спины ничего не видно. Молодцы, поймали бандита.

Конечно, всё это делается не просто так — есть распространители порнографии, детской порнографии, насилия, жёстких извращений и прочей жути, угрозы шантажа, публикации обнажёнки без согласия, обнажёнки несовершеннолетних, охрана нежной детской психики, но невозможно сгрести в одну кучу, невозможно.

Чем меньше нам дают права на тело в искусстве, тем дальше человек от осознания своего тела.

Цензура тела в искусстве лишает нас права на собственную телесность.

Zhenya Grosh

СТЫД ТО КАКОЙ!

Википедия говорит, что стыд — чувство, объектом которого является какой-либо поступок или качество (философия) субъекта. Стыд связан с ощущением социальной неприемлемости того, за что стыдно. Для возникновения чувства стыда нужны реальные или предполагаемые свидетели того, за что стыдно — те, перед кем стыдно.

В отсутствие свидетелей чувство стыда не возникает, но может возникать чувство вины.

Русский мыслитель Владимир Соловьев пришел к мысли, что чувство стыда не только отличительный признак человека от прочего животного мира, но таким образом человек выделяет себя из всей материальной природы. Стыдясь своих природных проявлений и функций организма, человек показывает, что является не просто природным существом, а высшим созданием.
Чарльз Дарвин, занимаясь эволюционной биологией, так же интересовался вопросом стыда, изучая является ли чувство стыда врожденным или же приобретённым, или получено путем воспитания и унаследованных привычек.

Говорят, что происхождение одежды связано с появлением чувства стыда, это конечно теория и не однозначная, но имеет место быть. Обращаясь к идеям Дарвина, Норберт Элиас выдвинул теорию — «телесный стыд» не является врожденным, а получен путем социализации. Чем выше развито общество, тем сложнее формы ограничения, контроля, дабы избежать конфликтов индивидов. В то же время, Ницше считал тело «богаче» души и к тому же неотчуждаемо. Фокус сместился на способы телесного самовыражения, что нашло отклик в театральной эстетике, где теоретики театра считали происхождение одежды не необходимостью защиты тела или чувством, стыда, а потребностью человека в самовыражении, в результате чего возникает контраст между прикрытыми участками тела, вызывающими повышенный интерес и открытыми, обнаженными зонами, в следствии чего обнажение обычно прикрытых участков вызывает чувство стыда и одновременно — эротические чувства. В книге Анатоля Франса «Остров пингвинов» есть мысль, что одежда, которая по замыслу Бога, должна была охранять целомудрие, по воле дьявола стала сильнейшим стимулом вожделения и похоти.

Обнажение, конечно относительно, где-то снятая паранджа — неприличная нагота, а где-то и топлесс еще ничего.
Много вековые практики по стигматизации обнаженного тела, попытки придания биологическим категориям этического смысла привели к тому, что тела часто стесняются, стыдятся даже наедине с собой.
Телесный стыд — стыд за то, как выглядит мое тело, в современном мире встречается все чаще. Разрушительные установки о идеальности тела могут легко привести к пищевым расстройствам, зацикленности на одной эмоции, ситуации. Людей подверженных телесному стыду видно по манере держать голову низко опущенной, скованным движениям, зажатости.
Внешность кажется сферой, в которой легко контролировать реакцию на себя. Естественное тело считается несовершенным изначально, его обязательно подвергнуть трансформации, улучшению, тогда оно станет принятым, соответствующим. Послание «твое тело не подходит, измени себя» попадает в самый центр, заставляет сомневаться в доверии своему телу, создавать образ того, кто я есть через трансформацию телесной формы, справиться со стыдом — показать форму, которую не отвергнут, показать соответствующее тело, но не показать себя.
В той или иной мере работа с телесным стыдом всегда связана со способностью справляться с отвержением и обесцениванием, также с распознаванием собственных потребностей, а не попыткой все время соответствовать чужим ожиданиям.

Кстати, статистика в области полового просвещения показывает, что многие взрослые женщины никогда не видели некоторых частей своего тела, с одной стороны это грустно, с другой — сколько еще приятных знакомств впереди!
Чем больше мы знаем о себе, о своем теле, тем проще принять свое природное начало, со всеми его процессами и особенностями, осознать уникальность собственного тела.

Zhenya Grosh

ГОЛЫЙ И ОБНАЖЕННЫЙ.

Вроде два слова, предполагающие одно и тоже состояние тела, но воспринимаются они по-разному.  Но только ли в восприятии значений все дело?  

Сама по себе нагота весьма относительна, «голое» и одетое» весьма условно. Для восточных народов женщина, снявшая паранджу, уже недопустимо голая.  А одежда сама по себе, не просто способ прикрыть тело, но также обозначить статус, защитить себя от сглаза, создать некий образ для выражения различных идей.

В традиционной культуре «голый» чаще встречается в нормативных текстах, — запретах, регламентациях, рекомендациях. Во многих, в том числе и в славянских, языках слова «голый», «непокрытый» имеют отрицательный оттенок, употребляясь в значении 'бедный', 'неплодоносящий', 'голодный', в противоположность «не голому», «покрытому» как 'богатому', 'сытому', 'умножающемуся'. Это подтверждают и этнографические данные. Как показал французский антрополог Клод Леви-Стросс, одевание, облачение означает приобретение определенного социального статуса, а раздевание, разоблачение, наоборот, возврат из культурного состояния к природному, лишение некоего статуса. И связанные с этим переживания отнюдь не ограничиваются стыдом.

Но «голый» — это не только «подверженный воздействию из вне», а также «открытый».  Во все решающие моменты существования — рождение, половой акт, смерть — человек гол. Обнажение, как способ самораскрытия, знак доверия, выражение дружбы, проявления интимности. Даже самые телесно-закрытые культуры признают и предписывают многочисленные формы ритуальной наготы, которая не вызывает чувства стыда и считается благом.

Голое тело — всего лишь раздетое тело, голый — человек без одежды, каким его мама родила. Быть голым — значит быть самим собой, натуральным, без прикрас. Голый человек (например, в бане) просто является сам собой, не чувствует себя объектом чужого внимания, не замечает своей обнаженности и не испытывает по этому поводу особых эмоций. Но если только голый чувствует, что на него смотрят, он смущается и начинает прикрываться.

Напротив, нагота — социальный и эстетический конструкт.  

Чтобы голое тело стало нагим, его нужно увидеть как объект, объективировать. Это тело, которое не просто не прикрыто, но сознательно выставлено напоказ с определенной целью, в соответствии с некими культурными условностями и ценностями. Нагое тело необходимо предполагает зрителя, оценивающий взгляд которого формирует наше самовосприятие. Стриптизер или бодибилдер, демонстрирующий себя публике, сознательно делающий свое тело объектом чужого взгляда, интереса, зависти или вожделения, остается субъектом действия, он контролирует свою наготу, гордится своими мускулами, силой, элегантностью или соблазнительностью.

Исходя из этого получается, если голое представляется объективно данным, то нагота создается взглядом.  

В европейской культуре XIX в. разграничение «нагого» и «голого» приобрело этико-эстетический смысл. Речь шла о том, что можно и чего нельзя изображать в живописи или на сцене. Оправдывая появление на сцене обнаженного тела, Н. Н. Евреинов (режиссер, драматург) доказывал, что «голый» и «нагой» — не одно и то же: неприличным и стыдным может быть только голое тело, тогда как нагота, будучи своеобразной «духовной одеждой» тела, аналогична одежде материальной, может иметь эстетическую ценность и должна быть принята на сцене:

«Оголенность имеет отношение к сексуальной проблеме; обнаженность к проблеме эстетической. Несомненно, что всякая нагая женщина вместе с тем и голая; но отнюдь не всегда и не всякая голая женщина одновременно и нагая».

ФУНКЦИЯ ФОТОГРАФИИ

Мы живем в эпохе постмодерна, которая богата новыми психотерапевтическими методами работы с людьми. Среди них — фототерапия. В настоящее время фотография является одним из наиболее актуальных и доступных видов искусства. Фотография появилась совсем недавно, но благодаря техническому прогрессу получила повсеместное распространение, став наиболее простым средством самовыражения.

В ХХI веке фотография стала более чем популярной, что делает ее массовой формой искусства. Стоит отметить, что, как и в любой массовой форме искусства, в фотографии большинство людей снимают не в поиске сложного художественного замысла или ракурса, а, главным образом, в целях защиты от тревоги, ради социального ритуала и в целях самоутверждения.

Процесс фотографирования есть процесс присвоения, владения кусочком реальности, который можно унести с собой. Коллекция фотографий равна коллекции мира. Присвоить — значит вступить в взаимоотношения с миром, который воспринимается как знание, а, следовательно, как сила. Фотография несет в себе большую часть знаний о прошлом и пределах настоящего. Фотография — не столько высказывание о мире, сколько его миниатюра, доступная любому.

Одной из первых функций фотографии было запечатлеть индивида в той или иной роли внутри социальной группы. Камера сопровождала человека от рождения до самой смерти. Негласно считается, что если родители не фотографируют ребенка, то это признак равнодушия, а не пойти на съемку выпускного альбома в школе — признак подросткового бунта. Фотография и процесс ее создания становятся ритуалом семейной жизни, свидетельством ее единства, снимками дорожат и возможно это то, что увековечит память об образе большой семьи, рода, а может это и единственное, что от нее останется.

Создавая иллюзию владения прошлым, фотография помогает людям находиться в том пространстве, в котором они чувствуют себя уверенно. Уже сложно представить путешествие без камеры. Фотография становится доказательством присутствия, пережитых приключений, удачной поездки. Можно сказать, что камера придает реальность переживаниям и впечатлениям. Человек, накапливая фототрофеи, коллекционирует мир. В то же время фотографирование становится постоянным поиском удачного кадра и сужает опыт, который возможно получить. Процесс съемки несет в себе успокаивающий, ослабляющий эффект. Он ослабляет чувство дезориентации в новом месте, контроля, чувство обостряющее путешествие.

Люди, подверженные жесткой трудовой этике, чаще прибегают к съемке, испытывая чувство вины из-за того, что должны развлекаться, когда, человек одержимый работой (например, в Японии, Германии, Америке), делает снимок, он выполняет какое-то действие, которое смягчает тревогу. Есть мнение, что самые рьяные фотографы дома и в путешествии — те, у кого отнято прошлое. Желание зафиксировать реальность, расшить опыт — эстетическое потребительство, под влиянием которого находятся практически все. Потребность в красоте, нежелание углубляться в осмысление глубоких слоев восприятия, довольство телесным миром — все это составляющие удовольствия, получаемого от фотографии. С другой стороны, все эти аспекты образуют фотозависимость: потребность превратить опыт в способ видения, и впечатление становится тождественным фотографированию, а участие в событии — рассматриванию последнего в изображении.

Фотография дает видимость участия в жизни, в восприятии действительности, является посредником. Съемка становится событием как таковым, уравнивает происходящее и формирует вуайеристское отношение к миру, ставит перед выбором игнорировать происходящее или же вмешаться. По существу, это акт невмешательства — человек находится в постоянном движении, но всегда на расстоянии от происходящего, так как вмешавшийся не сможет зарегистрировать, регистрирующий не сможет вмешаться. Предполагается заинтересованность в происходящем, в сохранении нейтралитета, участие в том, что сделает сюжет интересным, даже если это доставляет неприятности и мучения кому-либо.

Фотография отчасти жестока, это своего рода акт агрессии по отношению к объекту съемки. Решая, каким образом должен выглядеть кадр, выбирая варианты удачных снимков, фотограф называет свою точку зрения объекту. Но даже при беспорядочной съемке дидактика процесса сохраняется. Любое использование камеры таит в себе агрессию, будь то идеализированные модели или же кадры, подчеркивающие обыденность. При съемке людей это не только присвоение, но и некоторое насилие: увидеть его таким, каким он никогда не сможет увидеть себя, узнать о нем то, чего он не знал, можно сказать, превратить его в объект, которым символически можно владеть.

Большинство объектов, подвергшихся съемке, были сфотографированы, потому что в них есть что-то трогательное. Взгляд фотографа способен менять суть вещей, придавать им новое значение или менять привычную трактовку. Красивая модель может вызвать печальные чувства, потому что она состарилась, больше не существует, а нелепое и уродливое может стать трогательным, благодаря тому, что внимание фотографа придало достоинства. В то же время фотография может являться талисманом, попыткой установить связь с другой реальностью. Такими талисманами могут стать снимки детей на приборной панели автомобиля, фото любимого человека в кошельке, плакаты звезд над кроватью. Фотография — символ присутствия и символ отсутствия одновременно, она удовлетворяет желание обладать тем объектом, который невозможно получить в реальности, способствует погружению в мир фантазии, выход из которой может оказаться болезненным.

Благодаря фотографии сложилось новое понимание информации. Фото — тонкий срез реальности, времени и пространства. Границы мира где царит фотоизображение, кажутся произвольными. Все можно отделить, стоит только правильным образом выстроить кадр вокруг объекта, так же, как и присоединить. Реальность под взглядом фотографа становится мозаичной, состоящей из бесчисленного множества мелких элементов. Камера делает реальность податливой, и такой подход не только лишает ее взаимосвязей, непрерывности, но придает каждому моменту загадочность. У каждой фотографии можно раскрыть множество смыслов и трактовок. Когда-то С. Малларме сказал: «Все на свете существует для того, чтобы в конце концов попасть в книгу». Сегодня все существует для того, чтобы попасть на фотографию.

Zhenya Grosh

ФОТОТЕРАПИЯ И ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ФОТОГРАФИЯ

В настоящее время фотография является одним из наиболее актуальных и доступных видов искусства. Фотография появилась совсем недавно, но благодаря техническому прогрессу получила повсеместное распространение, став наиболее простым средством самовыражения.

Сегодня каждый может в долю секунды запечатлеть понравившийся кадр, даже не задумываясь почему именно этот сюжет зацепил взгляд.

В 1975 году канадский психолог, арт-терапевт и фотограф Джуди Вайзер стала использовать фотографию как самостоятельный инструмент терапии. Его уникальные свойства вывели фото из поля арт-терапии и открыли новые возможности для лечебно-коррекционной деятельности. Фотография используется в контексте арт-терапии и является особым инструментом в работе психолога. Применение снимков, при правильной постановке вопросов, даёт возможность разрешить возникшие сложности, а также способствует развитию и гармонизации личности.

Большинство программ арт-терапии требуют предварительного предоставления участником тренинга портфолио работ в качестве подтверждения навыков и компетенции в одном или нескольких видах искусства. Напротив, тренинги фототерапии предусматривают лишь то, что терапевт и клиент просто знают, что такое фотография, что делает камера, так как профессиональные навыки в фотографии могут помешать в трактовке, восприятии и создании снимка.

В арт-терапевтической практике работа с фотографией разделается на два подтипа: фототерапия (phototherapy) и терапевтическая фотография (therapeutic photography).

Выделяется пять методов фототерапии, и они часто используются в различных комбинациях друг с другом и с другими арт-терапевтическими и художественными техниками.

1. Фотографии, найденные или созданные клиентом. Психолог не просто изучает факты по снимкам клиента, но выявляет более общие закономерности в повторении тем, а также другой информации, о которой клиент мог не догадываться.

2. Фотопортреты, снятые другими людьми, позволяют клиентам увидеть себя со стороны. Люди редко задумываются о том, как они бессознательно транслируют информацию о себе другим, наблюдающим за ними. Люди часто удивляются, видя себя на фотографиях совсем другими — не такими, какими они себя представляли. Полезным может быть сравнение постановочных и репортажных снимков, а также фотопортретов, сделанных разными фотографами, что позволяет увидеть, насколько отличаются их изображения.

3. Автопортреты клиентов — фотоснимки, сделанные без вмешательства посторонних — позволяют им изучать себя, когда никто другой не наблюдает за ними, не судит о результатах и не пытается контролировать процесс. 4. Семейный альбом — упорядоченная совокупность снимков. Изучение «истории семьи» позволяет взглянуть на семейные отношения с иной точки зрения, в соответствии с восприятием реальности самим клиентом.

5. Фотопроекции. Взгляд человека на любую фотографию порождает мысли и чувства, проецируемые его внутренним восприятием реальности. Следовательно, «подлинный» смысл фотографии содержится не в самой фотографии, но во взаимодействии между снимком и зрителем, в процессе которого каждый формирует свое собственное, уникальное представление об увиденном.

Существуют другие классификации техник фототерапии (фото-арт-терапии), предложенные как зарубежными, так и отечественными психологами. Наиболее эффективными являются фотографии, сделанные в процессе консультирования.

Терапевтическая фотография может являться составной частью различных образовательных и социальных проектов, а также эрготерапии или терапии занятостью. В отличие от фототерапии, для данных областей практического применения фотографии характерно меньшее значение психологических аспектов работы и иное содержание. Основной акцент делается на вовлечении клиента в ту или иную деятельность, на процессе творческого самовыражения и самопознания. Работая самостоятельно, клиент акцентирует внимание на деталях, фрагментах, абстрактном восприятии привычных предметов.

Фототерапия, в отличии от терапевтической фотографии, используется терапевтами в непосредственной работе с человеком. Фототерапия также допускает создание снимков самим терапевтом. Оказавшись перед объективом фотоаппарата, тем самым попав в новую для себя обстановку, большинство клиентов испытывают дискомфорт, очень важно для терапевта, проводящего съемку, найти правильный подход, что бы клиент чувствовал себя спокойно, уверенно и раскованно. Такой метод работы позволяет клиенту примерить для себя новые разнообразные образы — социальные, мифологические и т. д.

Автопортрет является одним из наиболее эффективным методом фототерапии, самоанализа — это и сам процесс создания, и конечный результат. Создавая автопортрет, перед клиентом стоит не простая задача — находиться в роли модели и фотографа одновременно. Продумывая композицию и сюжет кадра, и конечный результат, клиент воспринимает я-модель как отдельного человека, что позволяет посмотреть на себя со стороны, углубиться в самоанализ. При создании автопортрета клиент сам контролирует процесс фотосъемки и вольно или невольно стремится достичь определенного психологического качества собственного образа (как правило, стремясь достичь его совпадения с представлениями о себе). Рассказ о том, почему клиент видит себя именно в таком образе и среде, может многое рассказать о внутренних проблемах и переживаниях.

Важным аспектом при создании портрета другими людьми является отношения между моделью и фотографом и то, насколько клиент может контролировать процесс съемки. Он, например, в одном случае может знать, что его фотографируют, и предъявлять тот или иной образ (управляя своей позой, мимикой и пр.); в другом случае он этого может не знать: тогда его реакции на фотографии будут более естественными, и, возможно, поэтому получившийся портрет будет в большей или меньшей степени расходиться с его ожиданиями. Более того, даже при том, что клиент знает, что его фотографируют, он далеко не всегда может быть хозяином положения, ведь оператор может иногда «вылепить» из него тот образ, который захочет, фактически воплощая в процессе съемки клиента свое представление о нем.

Кроме того, когда фотопортрет клиента создается другими людьми и они принимают решение, где, как и почему он должен быть сфотографирован, он во многих случаях может чувствовать себя в подчиненном положении и даже реагировать на это более или менее обостренно (что, например, характерно для подростков). В силу этого фотографии клиента, созданные другими людьми в прошлом, настоящем, а также в процессе психотерапии, могут выявлять его способность принимать человеческие взгляды, «впускать» в себя субъектность других и их точки зрения на себя как объект и субъект (личность), сохраняя при этом внутреннюю целостность, либо критически оценивать себя и более или менее болезненно реагировать на взгляды других. Благодаря этому фотографирование клиента другими людьми может выявлять его место и роль во властных отношениях в разные периоды жизни, а также динамику этих отношений в процессе психотерапии.

Наиболее эффективное применение фототерапии находит в работе с:

— люди с проблемами принятия возрастных изменений (подростки с особенностями строения тела; люди старшего возраста и др.); — люди с проблемами адаптации в обществе (в связи с особенностями характера; люди из детских домов и пр.); — люди с особенностями гендерно-половой идентификации (различные виды трансгендерности) и представители ЛГБТ-сообщества; — люди с депрессиями, расстройствами настроения; — люди с нарушением пищевого поведения (анорексия, булимия и др.); — люди, злоупотребляющие веществами (алкоголь, наркомания, табакокурение и др.);  — люди, оказавшиеся в сложной семейной ситуации; — люди с посттравматическим стрессовым расстройством; — люди с ограниченными возможностями; — люди с неизлечимыми болезнями и т. д.

Суммируя выше сказанное, можно сделать вывод, что фототерапия как инструмент психотерапии имеет большой потенциал применения в практике психологов (в т. ч. клинических), социальных работников и других представителей помогающих профессий при работе с самыми разными задачами.

Zhenya Grosh

Список литературы:

Кевац М. А. Фототерапия как инструментарий психотерапии // Консультативная психология и психотерапия. 2015. Том 23. № 3. С. 117−126. doi: 10.17759/cpp.2015230309

Вайзер Дж. Техники фототерапии: использование интеракций с фотографиями для улучшения жизни людей // Визуальная антропология: настройка оптики / Под ред. Е. Ярской-Смирновой, П. Романова. М.: Вариант, ЦСПГИ, 2009. С. 64−108

Копытин А. И. Применение фотографии в психотерапии // Фототерапия: использование фотографии в психологической практике / Под ред. А.И. Копытина. — М.: Когито-Центр, 2006.

Мартин Р. Наблюдение и рефлексия: отреагирование воспоминаний и представление будущего посредством фотографии // Фототерапия: использование фотографии в психологической практике / Под ред. А.И. Копытина. — М.: Когито-Центр, 2006.

Шишкова Ю.С. Арт-терапия для детей и взрослых. Приемы фототерапии.

О ФОТОГРАФИИ, САМООЦЕНКЕ И СЕЛФИЗАВИСИМОСТИ

Самооценка является важным свойством личности, поскольку играет роль регулятора деятельности, обеспечивая, тем самым, наилучшую ее адаптацию к постоянно меняющимся условиям жизни. В связи с этим большинство авторов, исследующих данный психический феномен, называют его наиболее значимой частью самосознания, и Я-концепции личности. Исходным для ее анализа служит традиционное представление о том, что самооценка функционирует как часть самосознания.

При всей бесспорности такого положения оно представляется слишком общим, задающим только ракурс анализа. Следует признать, что ни в отечественной, ни в зарубежной литературе нет общепринятого определения данного понятия. С термином «самооценка» привычно ассоциируется явление оценки человеком себя по отдельному свойству или способности, либо оценка собственного потенциала в целом, что, в общем, отражает действительное положение вещей. Самооценка — это также наличие критической позиции индивида по отношению к себе, к тому, чем он обладает. Причем, это не простая констатация имеющегося потенциала, а его оценка с точки зрения определенной системы ценностей.

Понятие «самооценка» можно охарактеризовать как точно, так и не точно. Различные определения сводятся к субъективной оценке своей ценности. Практически все методики изучения самооценки работают на основе субъективных ответов. Сложно сказать поддается ли самооценка измерению и является ли ее изменения причиной или следствием. Например, исследователь находит, что у хороших учеников в среднем самооценка выше, а при депрессии она ниже. Но это еще не значит, что самооценка тут причина, а не следствие. Быть может, успех повышает самооценку, а депрессия — наоборот. Проблемы с самооценкой начинаются тогда, когда она выступает не как гибкая функция ориентации в себе и в мире, а как что-то застывшее, превращая поведение в навязчивый паттерн. Такой человек, вместо того, чтобы исследовать себя и свое окружение, опирается в принятии решений и вынесении суждений на какое-то устойчивое представление о себе «вообще». Например, представление «я — плохой» неизбежно приводит к торможению внутренних импульсов и внешний проявлений, так как все они, независимо от того, где я, какой я сейчас, с кем я сейчас, будут оценены мною самим негативно. Люди с низкой самооценкой зачастую раскрашивают мир в черно-белые цвета. Оттенков очень мало, практически нет. Действие, по их мнению, может быть либо успешным, либо провальным. Кто-то либо делает что-то правильно, либо совершенно неверно.

Однако в мире редко что происходит идеально. Люди, склонные делить мир на точные категории, обнаруживают, что они осуждают практически каждое свое действие, считая его неадекватным, так как оно не соответствует их стандартам идеальности. Человек, исходя из знания о своих качествах и оценивая их с негативной стороны, добавляет предполагаемое негативное отношение других людей, строит в уме еще одну когнитивную конструкцию — свое будущее, которое ничего хорошего не предполагает. Более того, низкая самооценка довольно интересное динамическое образование, которое может образовывать порочный круг — «Я плохой человек» — «плохие действия», что доказывают, что я «плохой человек». Разорвать цепочку возможно перестав делать «плохие вещи», но при низкой самооценке это практически невозможно, так как человек не видит иной реальности.

Но человек с низкой самооценкой осознанно или бессознательно готов создавать свои «возможные реальности», становясь их главным героем, чтобы почувствовать себя значимым, успешным. Современный виртуальный мир перенасыщен фотоснимками, на которых человек фотографирует сам себя. Это современное явление называется селфи (английского «self» — «я»). Британский ученый Дэвид Вил определил увлечение селфи в группу психических расстройств, психиатрические ассоциации европейских стран также признают чрезмерное увлечение селфи расстройством психики, определив две прямо противоположные причины такого увлечения:

1.Самолюбование;

2.Крайняя неуверенность в себе.

Желание постоянно фотографировать себя может стать причиной нарциссизма — психического расстройства, характеризующегося постоянным самолюбованием. Молодые люди не контролируют свои желания любоваться собой, рассматривая свои части тела в различных позах и ракурсах. Самовлюбленность переходит внутренние границы и начинает требовать от окружающих восхищения своей внешностью.

Селфи-дисморфофобия — это принципиально противоположное нарциссизму состояние. Человек с дисморфофобией крайне недоволен своей внешностью и прикладывает массу усилий, чтобы получить идеальный снимок, другими словами, увидеть на снимке идеального себя.

Признаки дисморфофобии:

• Постоянное изучение своей внешности путем анализа отражения в зеркале или, напротив, стремление избежать зеркал.

• Озабоченность своим внешним видом.

• Убежденность в том, что человек имеет особые черты внешности, которые портят или даже уродуют его.

• Уверенность в том, что окружающие люди негативно относятся к человеку из-за его внешности.

• Стремление к частому использованию косметических процедур.

• Избегание «живого» общения.

• Постоянное сравнение собственной внешности с другими.

• Маскировка своей внешности под слоем косметики или с помощью одежды.

• Навязчивое стремление к «улучшению» внешности без видимых результатов.

В официальной литературе селфи описывается, как желание человека постоянно фотографировать себя и предавать эти фото огласке — публиковать в соцсетях. Человек не может удержаться от этого желания, поэтому постоянно делает и публикует до 6−10 снимков ежедневно. Человеку становится не важен процесс жизни и впечатления от нее, преобладает вторичное впечатление от фотографии, что все чаще пересиливает первичные. Селфи выступает в качестве посредника. Целью человека становится не конкретная реакция, а непосредственно ее наличие. Ему приятно, что другие люди обратили внимание на внутренний мир. Даже если проявление этого внимания тоже отсутствует, появляется фантазия, вероятность того, что его заметили. Так же одно из причин увлечения селфи может стать стремление все контролировать. Человек должен заранее все просчитать, подготовить, проконтролировать других. Параллельно с этим может присутствовать перфекционизм — стремление, чтобы все было сделано идеальным образом. Селфи как раз дает такое ощущение. Такому человеку не нравится, как он выглядит на фотографии, если его фотографируют другие. Зато из своих снимков он будет выбирать самые, как ему кажется, удачные и идеальные. Тем самым он создает идеальный образ самого себя для презентации окружающим. Особенность увлечения селфи состоит в том, что человек не просто себя фотографируют, а выкладывает снимки в Интернет, имея на них большое количество позитивной оценки в виде лайков. Чем больше количество лайков получило селфи — тем выше чувство удовлетворения и довольства собой, которого не хватает в реальной жизни. Печально, но стихийное увлечение селфи в погоне за самоутвержднием и поддержанием приятного для личности уровня самооценки может привести к зависимости, на уровне наркомании или алкоголизма. Селфизависимость — расстройство, не имеющее медикаментозных методов лечения. Психиатры предлагают поведенческую терапию, пройти которую в одиночку просто невозможно, особенно молодому человеку в пубертатном возрасте. Выходить из зависимости нужно постепенно, не образуя пустоты, а насыщая вакуум другими видами деятельности. При этом нужна особая когнитивная терапия.

Суммируя выше сказанное, можно сделать вывод: адекватная самооценка — необходимое условие формирования зрелой личности, осознающей свою ценность и свои обязанности перед обществом, а фотография в работе с самооценкой не сводится к бездумному самостоятельному и бесконтрольному процессу съемки, являясь серьезным аналитическим инструментом для коррекционной работы.

Zhenya Grosh